Школьные годы чудесные. Как они быстро летят их не воротишь назад.

Жизнь почти прожита, вроде не зря. Есть что вспомнить, но, к сожалению, ничего нельзя было рассказать детям. Авторитет – дело такое... хрупкое.

«Детишки» мои были в одном из приморских городов, выясняли, а надо ли начинать бархатный курортный сезон или сразу его нафиг. Попросила найти нужный мне документ. Они нашли ещё и мои школьные дневники. Жалеют, что не видели дневники раньше: тогда их школьная жизнь была бы проще. У старшего были одни пятерки плюс безупречное поведение. А две «черепашки», те, что поменьше, вынуждали меня держать у них руку на пульсе. Заявили мне как-то, что я завалила их шахматами, спортивной секцией, репетиторами – иностранными мучителями. Они устали, у одного болит рука, у второго нога, и вообще у них уже болят туловища. И, прежде чем требовать от нас успехов, Елена Узурпаторовна, предъявите свои документы. Может, ты была двоечницей, а теперь за наш счёт самоутверждаешься.

Я и предъявила.

Вот аттестат, есть четверки: русский, английский, физкультура и поведение. Ах, поведение у девочки 4 – это почему? Поведение 4 из-за того, что не ходила на физ-ру, на то были свои причины. В дневнике записи: не так стояла, не туда смотрела, не торопилась, лежала на парте потому, что устала.

Не могу предъявить вам свой первый диплом о высшем образовании. Он остался в киевской квартире, но вам повезло: если у вас будут проблемы с точными дисциплинами, я вам помогу. Репетиторы вам не понадобятся.

А вот диплом, извлекаю из конверта, мне прислали по почте, первый раз держу его в руках. Не была на вручении из-за вас: вы обливались соплями и температурили. Это диплом финансового университета. Старший говорит: «Он красный». Я безмерно удивляюсь, никаких разговоров по этому поводу синюшности или красноты не было. Младшие мартышки кричат: «Ага, он покраснел от стыда!»

А теперь, после презентации, слушаем меня внимательно. Ваш старший брат поднял планку, вам есть куда стремиться. Если вы этого делать не будете, то я буду той спичкой, которая заставит вас высунуть голову из черепашьего домика. Это, кстати, отсылка к роману Харпера Ли «Убить пересмешника», чуть погодя я дам вам эту книгу, к тому, чем я вас там «завалила». И не я придумала то, что скажу: «Где ничего не положено – нечего взять». Идите к себе и подумайте: кто кладет, куда кладет, что кладет, когда кладет и зачем это надо вам лично.

Вот и сами замечания в дневниках. Сделала с объяснениями.

Залезла на дерево. Бросала зеленые орехи в учителя английского языка. Попала по голове и груди.

Эта английская пучеглазая «This Is» наступала и почти загнала в угол своей большущей грудью мужа моей любимой учительницы математики. Я спасала семью.

Ясно дело, что больше 4 на экзамене учитель мне не собиралась поставить.

Сорвала урок пения. Предложила всему классу пойти в кинотеатр посмотреть фильм, пообещав одноклассникам, у кого не было денег, заплатить за билеты.

Не так уж много я потратила денег за месть учительнице. Всегда была солисткой в группе хорового пения, а она сказала, что ей не нужна такая вертлявая запевала и отослала меня стоять в третий ряд с краю. А я не какая-нибудь статистка, вот пусть сама и поёт.

Принесла в школу две колоды карт. Одну колоду использовала для гадания. Гадала всем, но двум одноклассницам особо «нагадала» всяческих гадостей, довела их до слез и истерики. Им понадобилась медицинская помощь. Пока девочки были в кабинете школьного врача, посылала к двери своих друзей, они кричали в замочную скважину: «Всё так и будет!»

Ой, слёзы, сопли, вопли и притворство. Ну поделом двум сплетницам и сексоткам, именно они рассказали, кто был инициатором похода в кинотеатр, получили по заслугам.

Вторую колоду карт использовала для обучения своих друзей игры в преферанс.

А что такого? Папа и его друзья играли в преферанс. Я крутилась рядом, а мой папа и его друзья — приличные люди и плохого ничего не делали.

1 сентября. Два раза ударила одноклассника. Разбила ему нос.

Я новенькая, какой-то дебил ударил меня по попе ладонью, моя юбка в складочку поднялась мне на голову. Оставить без ответа эту наглость не могла. Ударила его в область солнечного сплетения, а когда он согнулся, сверху приложила ему по голове хрестоматией, только полученной в библиотеке. Слабоват оказался, сам разбил нос об парту. Не прошли даром посещения секции по боксу, плюсом шёл авторитет в классе.

На почве тяги к шалостям подружилась с Егором. Сидели на заборе, жевали кусочки тетрадных листов, крутили шарики и, используя линейку, стреляли по ногам однокласснице.

Егор влюбился в одноклассницу, обратился ко мне за помощью, чтобы я рассказала, что нравится девочкам. Мы с ним исчерпали все варианты ухаживаний: подсказывал на уроках, носил портфель, занимал очередь в столовой, покупал мороженое, пирожное (иногда за мой счёт), провожал до дома на окраину города и прочее... а эта дура не оценила его и, самое главное, МОИ старания и финансовые потери.

Подсказывала на уроке неправильные ответы. Была вызвана к доске, ответила правильно на все вопросы. В наказание поставила 4 за знания и 1 за поведение.

А всего-то попросила одноклассника поделиться шоколадным батончиком, получила отказ, так с какой стати я буду делиться с ним своими знаниями?

Зашла на перемене в класс — плачет одноклассница. Эта девочка была вне зоны моих интересов. Она сидела за партой одна: второй ученик не помещался, плохо училась. Учителя с оскомой на лице слушали её ответы. Она пожаловалась, что сидящая впереди девочка обзывает её свиньёй, забрасывает назад свои косы, и эти волосы бьют её по лицу — это иногда больно и очень обидно. Я погладила её по голове. У неё такие волосики шелковистые, слеза у неё по щечке катится. Щечка такая, как наливное яблочко, плечико такое округлое, и я уяснила для себя, что она ничем не отличается от меня, она такая как я. Моё сердце дрогнуло. Поменялись местами. Прилетело мне через некоторое время. Появилось желание стать индейской женщиной, держащей в руках скальп противницы — кто же не читал Ф. Купера? В то время у нас преподавали черчение. Мы знали, что такое изограф, рапидограф, что рейсфедером можно не только выдергивать лишние волосы бровей. Использовали тушь, чернила для черчения, специальные перья. Во время урока длинноволосая перевернула пузырёк с тушью мне на чертёж. Скандал был отменный. А вечером мы с мамой пошли к портнихе, там я увидела портновские ножницы — большие, они так приятно клацали. Ножницы незаметно перекочевали мне в сумку. Я предупредила: если ещё раз забросишь косы себе за спину, и они меня ударят, останешься без волос. Как только в очередной раз возле моего лица просвистела коса... Эх, она стала короче.

Близится полугодовая контрольная по химии, и мой друг Егор ни черта не знает. Не учил, тратил время на ухаживание за дурочкой. Дальше знаний про карбид в пластиковой бутылке с водой, крышки, иногда шарика, если был под рукой, спичек — его знания не шли. Надежда на меня. На уроке усердно списывает плоды моего труда. Эта же, уже недостойная нашего внимания завистливая блондинка (за которой он ухаживал), с довольно длинными волосами, но коротким умом, позавидовала такому везению и заложила парня. Ему двойка, и вон из класса. Мне на балл ниже, да ещё с минусом. Он придумывал варианты отмщения: привязать её банты к спинке стула, наплевать ей жвачками в волосы (так вот незадача — жвачки дефицит!), или отрезать волосы ножницами. Но наши родители находятся в разных весовых категориях: что мне сходит с рук, то ему никак не сойдёт. Надо придумать что-то не банальное, время ещё есть. Идея пришла неожиданно. Пошла выносить мусор, в мусорном баке валяется голова поломанной немецкой куклы с проваленными глазами, со светлыми волосами, которые можно расчёсывать. Пока доставала останки куклы, извозилась здорово. Но чего не сделаешь ради друга! Принесла домой эту голову, вымыла её и себя заодно, просушила волосы у куклы, аккуратно срезала — получился хороший пучок блондинистых волос. А дальше — дело техники. Разозлили девицу чем-то, она слово— мы два. Она два — мы три. Она отворачивается от нас со словами «Oh my god». Это всё, что она знала из школьной программы. Дальше Егор щелкает несколько раз ножницами, и мы бросаем ей на колени пучок волос. Крику было — не передать словами! И она орала как резаная, и педагог. А наказывать нас не за что. Потом небольшой сеанс инквизиции для Егора в кабинете директора школы. А я так вообще ни при чём, просто рядом стояла. И папе моему не надо в очередной раз приходить в школу. Директор школы с сожалением смотрит на меня: что я не виновата, а то бы моему отцу пришлось в очередной раз присылать рабочих что-то починить или отремонтировать. Тогда «спонсорство» выглядело именно так.

Дневники свои я припрячу подальше, а то появятся внуки, а бабушка такая вся со школьной, шкодливой историей.