Один день из жизни Острия.

Палата-камера лечебного учреждения закрытого типа. В камере довольно людно, всем места не хватает и многим приходится стоять или даже лежать под шконками.
Душно, кислорода почти нет, потому что часть сознательных пациентов старается помочь своим газом соседней палате. Старые обитатели занимают кровати вблизи окон, новички - ближе к параше и входу.

В проходе между шконками Штирлиц и Береза, взявшись под ручки, увлечённо танцуют "грюттмакерюнг", Зеро аккомпанирует им на старом баяне. В мелодии явно угадываются ноты "А нам всё равно! А нам всё равно..."

В центре камеры за столом Либеро и Тардиф играют друг с другом в очко на раздевание. Петроборис все время пытается подсказывать Либеро. Либеро в случае удачного розыгрыша благодарит его: " Грацие, Петруччо, грацие!"

Тардиф: Пидорасы! Оба пидорасы! Мизинца моего не стОите! (Украдкой смотрится в маленькое зеркальце)

Либеро: Ох, не пизди, Сереженька, на тебе из одежды уже одни стринги остались!

Крохобор, приклеив хлебным мякишем к стене политическую карту, плюётся через трубочку жёваными шариками, сделанными из газеты "Нью-Йорк таймс". Метится в Россию и Крым, но попадает редко, больше достаётся Европе и сопредельному государству. На груди у Крохобора видна свежая татуировка профиля Новодворской, в глазах мечутся мстительные огоньки.

На соседней кровати, скрестив ноги по-туркменски, сидит Лиса. Даже паранджа не может скрыть её роскошные сиськи. Поймав на них чей-нибудь нескромный взгляд, Лиска приподнимает паранджу и кокетливо подмигивает сластолюбцу, одновременно далеко высовывая язык.

Полоз, с газетной подшивкой за прошлый год под жопой и пачкой копировальной бумаги зеленого цвета, уже давно спит, вспугивая могучим патриотическим храпом своих пиндос-ориентированных сокамерников. Завтра он проснется первым и на бодрячке изнасилует всю палату зеленой политинформацией, плюя на робкие протесты спящих.

Киргиз просто шароёбится по хате, изредка шмыгая авой.

Тиггер с глупым видом крутит в руках крышечки от больничных горшков. Он явно хочет найти им какое-то применение, но пока ничего не получается. Видно, что его это расстраивает.

Внезапно Киргиз замечает под шконкой Мотню, который в окружении своей бесчисленной смитопиздобратии усердно слюнявит карандаш и что-то вдохновенно пишет.
Киргиз: Чо там пишешь, жывотное?

Мотня: Вы для меня - ничто, пустое место, пшик! Креатив пишу.

Киргиз: А ну-ка покажь, бля! (Выдергивает лист из многочисленных рук Мотни. Весь лист исписан словом "креатив"..)

Киргиз: Чоэт за хня, жывотнае?!

Мотня: Ах, ну оставьте же вы нас в покое, наконец! Я пока просто ручку расписываю!!

Алла с: Ура! Мне нравится! +5 ! Пиши ещё!

Смитобратия: +5 Лайк! Лайк! Ура! Креатив!

Бьорк: ми-ми-ми!

Ставрида: Тьфу, блять.. Глаза б не видели..

Тардиф: Если это креатив,
Значит автор - Серж Тардиф!
(Изловчившись ставит на листе значок "копирайт")

Мотня в ужасе хватается за все свои восемь голов шестнадцатью руками и исчезает под шконкой.

Вдруг лязгает замок входной двери. На пороге возникает измождённый трезвостью и карцерным баном Гофф.

Гофф: Ну что, блять, хохлы, не ждали?..

(Продолжение когда-нибудь следует)